Не думаю, что трактовка проблемы произвольности действия в терминах свободы может быть особо интересной (с позиции проблемы свободы субъекта).
Во-первых, любое мое сознательное действие (поднял руку, моргнул) в большей степени свидетельствует не о моей свободе, а, наоборот, о несвободе, указывает на ограниченность моих действий: я могу выполнить только то, что позволено моей физиологией. Я могу «пробежаться» по имеющимся у меня степеням свободы (как заключенный по своей камере), но не свободен выполнить то, что выходит за границы моей анатомии и психофизики – нет у меня «свободы» пошевелить ушами, а у кого-то есть, но он от этого не более «свободен», чем я.
Во-вторых, свобода, о которой мы говорим при анализе сознательных действий, есть лишь свобода выбора момента времени для выполнения этого действия. Я могу сделать это чуть раньше или чуть позже – лишь в этом я свободен. Да и то только тогда, когда это позволяют внешние обстоятельства: если кто-то наступил мне на руку, от моей свободы поднять ее не остается и следа – кто-то уменьшил размеры моей «камеры».
Ну и, в-третьих, якобы «свободное» действие «поднять руку» находится в полной зависимости от моего мышления: если я предварительно не подумал «сейчас подниму руку», а рука поднялась, то это явно не свобода, а спонтанное нейрофизиологическое действие («обратитесь за советом к врачу»), а если подумал, то перед нами и подавно не свобода, а каузальная зависимость от мышления. Следовательно, нет самостоятельной проблемы «свободы произвольного действия» – она однозначно подчинена проблеме свободы мышления, свободы сознания, производна от нее.