«Движения нет», «Ахиллес никогда не догонит черепаху», «реальность пустотна», «Бог есть» и тут же «Бога нет» и еще сотни, тысячи убедительно логически доказанных философских или околофилософских высказываний, вступающих в противоречие со здравым смыслом, с обыденной человеческой практикой. Надо ли доказывать очевидное? Надо ли логически опровергать явное? Если для кого-то Бог реален, как он сам, требуется ли ему словесное обоснование этой реальности? Сможет ли самое строгое логическое доказательство нереальности реальности поколебать уверенность в очевидности реального?
Но ведь для чего-то это надо? Ведь не из пустой же блажи величайшие умы человечества и тысячи тысяч графоманов исписали миллионы страниц, пытаясь доказать нелогичность очевидного или на кончике пера получить реальность из нереального?
Хотя я тут не совсем точен – анализировать философскую деятельность, конечно же, надо не с позиции рассудительного обывателя, его здравого смысла, а на уровне разумной действительности мыслителей. Камень у дороги одинаково реален и для крестьянина, и для философа-материалиста, и для проходящего мимо просветленного дзен-буддиста – они одинаково опишут его размер форму, и буддист, желая отдохнуть в пути, не упадет на землю, проскользнув сквозь пустотность гранита. А вот такой объект, как «реальность» – не множество отдельных реальных камней, деревьев и людей, а понятие «реальность», нечто лишь мыслимое, а не реальная вещь – не столь однозначно очевиден для мыслящих. Это только для крестьянина «реальность» есть сумма предметов. Даже Бог для него вполне реальная вещь – при встрече можно и руку пожать или хотя бы дотронуться до края одежды. Для обывателя и «реальность», понимаемая как сумма предметов, столь же реальна, как камень у дороги.
«Реальность» для философа-материалиста это понятие, которое, конечно же, как понятие, не есть сумма предметов. Реальностью для него обладает материя, как нечто предшествующее всем вещам, порождающее из себя вещи, которые можно ощутить, потрогать, зафиксировать с помощью приборов. Однако само понятие «реальность» для материалиста нематериально, а, следовательно, и нереально. Как нереальны как все понятия – они лишь плод воображения. Здорового воображения материалиста, если это такие понятия, как «форма», «время», «причина». Или больного воображения философа-идеалиста или мистика, если это понятия «Бог», «нирвана», «эманация».
Однако понятно, что никакой философ не считает свое воображение, свое мышление больным, ущербным, неадекватным – неправильно могут мыслить только другие. (Ведь сама неправильность не означает ничего другого, чем несоответствие установленным и индивидуально принятым правилам.) Так вот, философы-идеалисты, считая, что их мышление правильное (в отличие от неправильного, ущербного – по их мнению – материалистического), действительно реальными представляю именно понятия. Абсолютной реальностью для них обладает понятие «абсолют». Оно для них более очевидно, чем тот камень у дороги. Камень – лишь плод воображения (единичного или коллективного) или случайная преходящая эманация абсолюта, не обладающая истинной реальностью. В любом случае, камень может существовать или не существовать, может быть таким или другим, может возникнуть и рассыпаться в пыль, а Абсолют абсолютен, и в этом его абсолютная реальность. И понятно, что понятие «реальность» для идеалиста реально, в отличие от того, что он этим понятием обозначает, в отличие от реальных (в натуре, а не по понятиям) камней и деревьев.
Вот теперь можно и вернуться к исходной мысли о том, что анализировать философскую деятельность надо, конечно же, не с позиции рассудительного обывателя, не с позиции реальности здравого смысла, а с уровня разумной действительности мыслителей. То есть, прежде всего, надо условиться, принять за эмпирическую данность, что мы имеем дело как минимум с двумя реальностями: (1) обыденной, в которой на придорожном камне сидит просветленный буддист и наблюдает, как крестьянин медленно бредет за плугом, и (2) областью разумного мышления, где философы возделывают свои понятийные поля и выращивают концепты. Как соотносятся эти области – это большой и сложный вопрос, по сути, главный вопрос философии, на который явно или неявно пытается дать ответ любой философский текст. Пока же нам достаточно уяснить, что проблема нестыковки обыденного мышления и философских выводов связана с попыткой прямого, лобового сопоставления объектов из различных реальностей, различных сфер: «реальность» камня для обывателя и «реальность» абсолюта или материи для философа – это две принципиально разные сущности, называемые одним словом. Когда философ изрекает «движения нет», это означает, что в его мышлении, на его логической грядке не укоренилось понятие «движение». Но мы понимаем, что это не имеет никакого отношения к крестьянину, медленно движущемуся по борозде, а также не исключает того, что другой философ активно культивирует понятие «движение», вплетая его в свои логические построения. То есть, как и упомянутый факт наличия в человеческой деятельности двух внешне независимых сфер – предметной и мыслительной, – мы должны принять и тот факт, что и на уровне разумного мышления, на уровне философствования нет единой реальности, вернее, единого представления о том, что считать за таковую, какие понятия можно поставить в один ряд с понятием «реальность», а каким следует отказать в такой привилегии.
Наличие различных, нестыкуемых понятийных философских полей ничуть не следует воспринимать, как некое умозрительное суждение – это столь же явный эмпирический факт, как и сосуществование в природе травоядных и хищников или в социуме воинов и строителей, чьи предметные деятельности взаимоисключают друг друга. Непонимание объективности этого философского плюрализма во многом связано с абсолютизацией логики, с верой в то, что правильная мыслительная деятельность должна всегда приводить к правильным выводам. Однако ясно, что одна и та же деятельность, одна и та же последовательность стандартизированных операций может привести к различным результатам: строитель может построить и больницу, и тюрьму, а воин, искусно владея оружием, может как спасти жизни, так отнять их. Точно так же, как крестьянин, выполнив одни те же операции, в итоге может пожать либо рожь, либо пшеницу, так и философ, в зависимости от того, что он примет в качестве зерна своей концепции, в результате логических ходов может получить различный урожай. Безупречно правильные логические рассуждения могут завершиться как тезисом «движения нет», так и выводом «все есть движение», привести к утверждению, что исключительной реальностью обладает только живой Бог, или к констатации, что единственно реальна лишь мертвая материя.
Одной из главных целей данного текста и является развитие мысли, что смысл философской деятельности не сводится к поиску единственно правильного понятийного поля и утверждения исключительно верной методики его возделывания с целью получения идеальных плодов. На мой взгляд, расширение философского понимания невозможно без осознания необходимости выращивать всевозможные культуры. Причем наличие многообразия угодий, вариантов черезполосной, продольной и поперечной пахоты не самоцель, а средство для полноценного питания ума.