Ни одно состояние человека не может быть свободным. То есть нельзя сказать: я свободен, я достиг свободы. Свобода, понятая как достижимая, есть только независимость, то есть исключение зависимости от чего-либо, а по сути – подпадание под зависимость от этого исключения.
Однако одинаково несвободные в своих фиксированных состояниях люди делятся на две категории: одни не могут покинуть свое ограниченное состояние, другие в состоянии меняться, оставлять один уровень и переходить на другой. И мы говорим о вторых, что они свободны в этом акте перехода. Их свобода проявляется в этом переходе. Хотя понятно, что это не есть переход от несвободы к свободе – это лишь переход от одной несвободы к другой несвободе. Свобода лишь проблескивает в зазоре между «до» и «после».
Нет ни свободы Мира, ни свободы человека. У Мира нет свободы, как у абсолютного, как тождественного себе. У человека не может быть свободы, понимаемой как некий предикат, свойство. Человек может лишь ощутить свободу в акте своей трансформации, в акте перехода с уровня на уровень. В этом акте реализуется свобода. Но не самостоятельная свобода человека и не имманентная свобода Мира. А свобода реализации человека в Мире или Мира в человеке. Поэтому нельзя сказать, что в творческом акте стыкуется свобода Мира и свобода человека, их нельзя трактовать как две свободы: в творчестве стыкуются Мир и человек, являя свободу, являя нечто, противостоящее каузальности. В творческом акте меняется и Мир, и человек. Это один переход на двоих, одна трансформация – одна свобода.
Можно выделить три подхода к решению проблемы свободы и каузальности:
(1) аналитический, сциентический, реалистический: исходя из каузальной замкнутости Мира, то есть представления, что любому событию предшествует причина, делается вывод, что никакой свободы нет и быть не может. А если и признается некая свобода, то таковая трактуется как знание этих причин и действие согласно им. Все, что не вписывается в строгую каузальность (скажем, творчество), списывается на спонтанность, случайность и пр.;
(2) теолого-телеологический: механистической каузальности противопоставляется высшая причинность. Свобода в этом случае понимается как строгое следование этой высшей причинности. По сути, большого отличия от первого варианта нет: если не следуешь внешней причинности – реальной или надреальной, восходящей или нисходящей, – нет и свободы. Правда, в теологической картине уже находится место творчеству, которое понимается как непосредственная реализация субъектом высшей причинности.
(3) уровнево-релятивистский подход: каузальность допускается не глобально (то есть отрицается каузальная замкнутость мира), а лишь внутри онтологических уровней; в отношениях между уровнями допускается телеологическая, нисходящая причинность, которую можно трактовать как творческую. Главное при таком подходе это неабсолютизация причин – как восходящей, так и нисходящей: они определяются относительно уровня субъекта.
Если субъект имеет фиксированный уровень (не меняет его), то он может трактовать Мир либо по схеме (1), либо по схеме (2) или даже мыслить некоторую их комбинацию, как одновременную подчиненность двум абсолютным началам. Однако картина Мира субъекта принципиально меняется, если он приобретает способность менять свой уровень: он может увидеть относительность причин, их неабсолютность. Именно об этом моменте перехода от одного фиксированного уровня к другому я говорил, указывая, что именно в нем (в переходе) ощущается свобода как осознание своей необусловленности абсолютными причинами, как понимание неабсолютности самих этих причин. Однако на следующем уровне субъект опять попадает в тиски двух причинностей, то есть теряет свободу.
Наиболее явный и однозначный переход между онтологическими уровнями есть просветление, полный отрыв от социума, от социального человека. Ощущается он именно как акт освобождения.
Внутри социумного уровня человек также способен менять свой уровень – в результате ли особых психологических практик, обучения или по стечению обстоятельств. Я имею в виду ситуации, когда человек произносит фразы «я вижу никчемность моего прежнего существования», «я понял свои заблуждения» и пр. Как смену уровня можно трактовать и творческое вдохновение – правда, после его угасания человек может вернуться к своему обычному уровню.
Все эти переходы сопровождаются ощущением свободы, освобождения. Однако, как я уже не раз писал, свобода не приобретается. Ее нет и на новом уровне, как не было на прежнем: одна несвобода сменяется другой несвободой, одна каузальность – другой каузальностью, полной зависимостью от других причин.
Единственный способ быть свободным – перманентно двигаться с уровня на уровень. Или полностью уйти в творчество.
Рассуждая о смешении уровня субъекта, не следует представлять «перемещение» его тела, обрыв каких-то связей, налаживание новых отношений с объектами другого уровня. Человек всегда присутствует на всех уровнях – смещается лишь точка сознания, точка, с которой он осознает себя, осознает все свои тела: и физическое, и психическое, и ментальное...
Главную роль в ощущении свободы играет выпадение сознания из прежде казавшегося незыблемым каузального ряда. Но на любом другом уровне сознание неизбежно вписывается в другие цепочки причинно-следственных связей, а, следовательно, не приобретает свободы.
Само перемещение может быть вызвано множеством факторов: обучение, магия, творчество... Более того, понижение уровня также может сопровождаться ощущением свободы (хотя от этой свободы назавтра может болеть голова). Тут важен сам разрыв со старой каузальностью: человек рвет социальные связи, опускается все ниже, но и там своя каузальная сеть, еще более примитивная и жесткая. Преимущества восхождения очевидны: потолка нет, а вот дно очень близко, несколькими ступеньками ниже.