Согласно вам, философия характеризуется своим предметом, у философии есть определенный предмет («мышление философа»), если бы это было так, то давно бы существовала одна философия, как существует одна физика или одна математика.
Интересно, а мне кажется, что все с точностью до наоборот: если есть предмет вне нашей головы, то логические заключения о нем могут быть верифицированы и сведены в одну теорию – как в физике. А если у каждого философа предмет в его голове, то и философий будет столько, сколько философов.
Множество философских систем существует не потому, что существует множество сфер мышления: мышление о Боге в философии религии, мышление о нравственности в философии этики, мышление о проблемах науки в философии науки. Такое разделение на предметы есть и в физике: физика плазмы, физика твердого тела, ядерная физика и пр. Примечательно, что в отличие от физики множество философских систем существует в рамках одного предмета: сколько философов – столько и философий религии, философий науки, философий «ничто». И такое возможно только потому, что предмет философского анализа (скажем, мышление «ничто») находится в головах философов. И понятно, что все эти предметы (индивидуальные мышления) не совпадают – даже сравнить невозможно.
Интересно, а вы серьезно полагаете, что «ничто» как предмет философии может находиться вне человеческого мышления и как-то там вне головы исследоваться? Не имеете же вы в виду вакуум?
Не совсем корректно, как мне кажется, сводить философию к некоторой способности или к результату этой способности – например, к мышлению мышления.
Очень странное заключение. При чем тут способность? Следует ли, к примеру, констатацию, что предметом науки являются воспроизводимые явления или просто предметы внешнего мира, трактовать как сведение науки к способности человека изучать/осмыслять предметы?
Способность мышления есть основа любого познания. Мышление мышления – это указание на предмет. Философ не ездит в полевые экспедиции, а сидит в кресле и анализирует свое мышление. Оно ему и дано в качестве предмета в каждый момент времени. И в качестве инструментов ему не нужно ничего? кроме своего мышления. Это и есть методология философской деятельности. Философом может стать тот, кто обладает рефлексивной способностью мыслить свое мышление.
Но в такой формулировке – «мышление мышления» характерно для всякой науки.
Да, но лишь как элемент, да и то лишь в теоретической области. Исходно предметом науки является нечто вне человека, и в итоге своей деятельности ученый должен сделать некое высказывание, некое проверяемое предсказание о предмете вне себя. Иначе это не будет наукой. А вот между выделением предмета и предсказанием об этом предмете ученый может (и должен) рефлексировать.
Философия же принципиально не подразумевает продуцирования проверяемых высказываний о предмете вне мышления – иначе она автоматически становится наукой.
Под мышлением мышления следует понимать анализ, изучение своего мировоззрения, собственной картины мира, чем и занимаются философы в отличие от ученых. Но этим, отчасти, занимаются и писатели, поэты. От последних философы отличаются формой своего продукта: философский текст, в отличие от художественного, обязательно должен содержать рациональную составляющую.
Философия стремится рационально обосновать свое видение предмета... Иначе говоря, рациональность – это не характеристика самой философии, а скорее внешнее к ней требование – чтобы результаты философствования были понятны другим людям.
Как видно, проблема рациональности философии является наиболее сложной.
Следует ли из ваших фраз «стремится обосновать», «рациональность – это не характеристика самой философии», что философия, философский текст могут быть нерациональными? Что рациональность лишь пожелание («чтобы результаты философствования были понятны другим людям»)? Тогда чем философский текст отличается от художественного?
Или фразу «не характеристика самой философии» следует относить не к философскому тексту, а к философскому мышлению? Имеется в виду, что рациональность не является характеристикой философского мышления? Но это, вроде, не стоит специально подчеркивать: и научное мышление (как и любое) в общем нерационально – именно мышление конкретных ученых, ведь никто не запрещает им делать свои открытия, скажем, во сне. Рациональность в науке понимается исключительно как рациональность научного продукта, научного текста, теории. И это же требование предъявляется и к продукту философии.
Рациональным, конечно, является текст или речь. Но рациональным в этом смысле является и богословский трактат, и описание работы трактора и т.д. Какое отношение рациональность имеет собственно к философии? Рациональность – это форма подачи материала, а не само содержание материала.
Результат философской деятельности представляется в виде конкретной формы, отличающей его от формы продукта художественной деятельности, то есть в виде рационального текста. В виде такой же формы может быть представлен результат и в науке, и в религии. Но от науки и от религии философия отличается по предмету, подвергнутому рациональному анализу: предмет науки – это особенные феномены реальности, предмет религии – абсолют, единое. Предметом философского рационального анализа являются представления «нечто» в мышлении – этим «нечто» может быть и особенный предмет науки (философия науки), и абсолютный предмет религии (философия религии), и единичные предметы искусства (философия искусства). Повторяю, предметом философии являются не сами перечисленные «нечто» (особенное, абсолютное, единичное), а их представление в мышлении, мышление их.
Это я и понимаю как отсутствие у философии фиксированного предмета, или иначе у философии может быть любой предмет. Мне кажется, это более понятный способ объяснить, что такое философия без использования термина «мышление».
Здесь главное понимать, что отсутствие фиксированного предмета философии означает лишь то, что человек может мыслить все, что угодно. Предметом философии не может быть шкаф как таковой, а может быть мышление шкафа, как мы можем помыслить шкаф: как единое, как многое, как особенное и т.п.
Более того, центральными предметами философии являются именно те объекты, которых принципиально не существует вне мышления: философские понятия, категории. Мы их создаем в своем мышлении, а потом их же делаем предметом своего мышления.
Главное осознать, что, если не делать различения между непосредственным познанием предмета и познанием мышления этого предмета, то невозможно провести границу между наукой и философией.
В то же время, как отличить мышление как предмет логики, от мышления как предмета философии?
Это очень просто. Логика занимается не мышлением как таковым, а исключительно продуктом мышления – текстом (письменным, устным). Логика исследует закономерности построения текста, а не его содержание. Тут главное различать мышление, понимаемое как оперирование нашей картиной мира, мышление как мировоззрение и текст, в котором мы фиксируем вне себя это «оперирование». Так вот, предмет философии внутри головы, а предмет логики – снаружи.
Проблема лишь в том, что иногда мышлением называют внутреннее проговаривание текста – отсюда и пошла фраза «логика – наука о правильном мышлении», хотя, на мой взгляд, корректнее будет так: «логика – наука о правильном построении текста».
Но такое определение нелегко объяснить другому.
А мне показалось, что наоборот, человеку, далекому от философии, очень легко объяснить про предмет философии, рассказав про кресло и одинокого философа, про то, что и предмет, и инструмент находятся у философа в голове. Ведь действительно, для работы ему больше ничего не надо. Писатель должен знать жизнь, людские характеры, манеры поведения и пр., поэт – видеть закат, любимую женщину. Они привязаны к внешнему миру. Не говоря уже об ученых, выезжающих в поле или сидящих в лабораториях. Теоретику обязательно нужны данные экспериментов и для начала работы, и для проверки ее результатов. Одному только философу ничего не надо: все свое он носит с собой. Нет, конечно, нужен изначальный колоссальный накопленный багаж знаний, но потом, в непосредственной работе, эти знания могут только помешать.
Вот я сижу-пишу. Все, что я анализирую, а потом формулирую в виде рационального текста, находится у меня в голове, я ловлю мысли за хвостики, облачаю их в слова и связываю в логичный текст. Мыслю свое мышление.
О том, что главное у великого философа, знает только сам великий философ. То, что нам преподносят как главное, может быть второстепенным и наоборот. И об этом свидетельствуют не столько сами тексты, сколько, например, частная переписка мыслителей.
Вы опять сбиваетесь на обсуждение частных психологических моментов. А сказано было одно: мы знаем их как философов не по переписке, не по отношению к окружающим, не по радению о благе человечества (хоть бы они на каждом углу о нем рассказывали), а конкретным рациональным концептам, введенным ими в философию. И это касается всех областей: ученых мы знаем по законам и теориям, поэтов – по стихам, композиторов – по музыке.
Что ж, мы должны говорить человеку: «Пиши рациональные тексты и ты станешь философом!»
Тут главное акцент. И вы его немного сместили. Я говорю человеку: «если ты не будешь писать рациональные тексты (или стихи, картины), то никогда – понимаешь, никогда! – не станешь философом (поэтом, художником), что бы там ни творилось у тебя в мозгу и в душе, какие бы великие мысли и образы ты в себе ни вынашивал».
Я же задавал вам вопрос о Сартре, можно добавить Камю, а если посмотреть шире то и Леонардо, Микеланджело… Философ может писать стихи, прозу и это тоже будут философские тексты.
Нет. Это вопрос принципиальный: от того, что стихи или картину напишет философ, они (стихи, картина) философскими не станут. Оценивать философичность того или иного произведения следует исключительно автономно, безотносительно автора (как вы написали ранее, независимо от того, есть ли у него диплом или были ли у него ранее философские тексты). А то, что произведения могут быть смешанными (скажем, научные трактаты в стихах) – это общее место.
Почему бы не сойтись на том, что в философии есть как рациональная, так и иррациональная стороны?
Везде есть «как рациональная, так и иррациональная стороны». Опять же проблема в различении: в художественном тексте рационального может и не быть, даже еще более жестко – он будет художественным только тогда, когда в нем есть иррациональность (то, что нельзя пересказать); философский же текст не может считаться таковым без рациональной составляющей – философского в нем ровно столько, сколько рациональности (если изъять из него художественную составляющую, он станет сугубо философским).
То есть проблема не в рациональности всех элементов философского познания, а в утверждении исключительной рациональности его продукта (текста), что и отличает (со стороны продукта, на уровне продукта) философию от искусства, но не отличает ее от науки.
Ваш пафос понятен, однако, то, о чем вы пишете, имеет отдаленное отношение к философии. На мой взгляд, философией можно назвать деятельность по рациональному формированию, обоснованию мировоззрения. Вы, я так думаю, считаете, написанные вами тесты философскими. Приглядитесь получше. Они всего лишь манифестации, картинки на тему «что я понимаю под словом философия». Если философия есть действительно то, как вы ее описываете, почему она вызывает у вас эмоции, оценки и т.д. Философия, безусловно, является формой сознания, рационально обосновывающей свои принципы. Но эта цель промежуточна! В конечном итоге, ответьте на простой вопрос: зачем философствованию необходимо воплотиться в текст?
Мы говорим о разных проблемах. Вы о том, чтó есть Философия для вас и вообще как глобальное явление, как мир. И все, что вы о ней говорите, именно так и есть (по крайней мере, для вас). Я же поставил и решаю прагматичную задачу: как отличить философию от других видов познавательной деятельности. Чувствуете разницу? Можно рассуждать о том, что есть «мой автомобиль» – с любовью, трепетом, пересказывая все особенности его коробки передач и сцепления, отмечая, как замечательно он вписывается в поворот – а можно просто зафиксировать, что автомобиль есть самоходное управляемое четырехколесное механическое средство передвижения по горизонтальной поверхности, чем и отличить его от мотоцикла, тепловоза, телеги. А владелец «Ягуара» естественно возмущается, как это средство передвижение? а драйв, а восторг, а шепот шин?
По поводу эмоций все, вроде, предельно ясно – и научные формулы могут вызывать восторг, оценки и т.п., но из этого факта вы же не делаете вывода, что описание науки как рационального способа познания неудовлетворительно?
А про текст не понял: вы можете представить не говорящего и не пишущего философа?
Лично я – могу. Я очень долго был такой умной, понимающей, но не говорящей, не пишущей «собакой».
Сотни, тысячи, сотни тысяч людей, ощущая в себе ум, причастность к чему-то большому и светлому, искренне считают себя «философами». Правда, остальные почему-то так не думают и перечисляют имена философов по корешкам томиков на полке. И не потому, что не знакомы с теми тысячами «философов» (которые молчат, как собаки), а просто там знакомиться не с чем. Не не с кем – скорее всего, это все интереснейшие люди – а просто не с чем. Любая деятельность прежде всего выделяется своим продуктом: нет продукта – нет деятельности.
Ладно, все это уже перепето сотни раз на разные лады. Хотя, конечно, интересно, почему вас так обижает – именно обижает, задевает за живое – обсуждение формальных сторон философии. Ни один художник и бровью не поведет, прочитав определение живописи как деятельности по написанию картин, и любой композитор подтвердит, что его деятельность сводится к написанию музыки. А вот философы, вернее «философы», начинают трепетать: какой там текст! а как же Большое-Светлое?..
Действительно, я поражен тем, с каким скрипом понимаются банальные вещи – типа, что нельзя говорить обо всем сразу; что если о чем-то не упомянуто, то это не значит, что это «что-то» отрицается; что определение есть способ выделения объекта, очерчивание его границ, а не сам объект в текстовом виде и т.д., и т.п.