В философии, как и в математике, нет предмета вне них самих. Поэтому, как и в математике (правда, не с такой строгостью), единственным объективным критерием правильности философской теории является логика. В математике истинным решение будет любое решение, не нарушающее математические законы – поэтому в математике и не может быть споров, только поиск ошибок. Или споры идеологического порядка, типа, что считать основанием математики и пр. Хотя это уже не математические, а исключительно философские разборки.
В философии, в отличие от математики, конечно, не все так просто: логика неабсолютна, да и может быть разной у разных философов. Поэтому и ошибку признать практически немыслимо – ведь это не просто пропущенная цифра или не там поставленная запятая, а вопрос мировоззрения.
Предметом философского познания является мышление, мир философа, его картинка мира – его индивидуальное видение, миро-воззрение, миро-мышление. Поэтому любое высказывание философа о своем видении мира абсолютно истинно: оно абсолютно соответствует тому, о чем он высказывается (вопрос недовольства самого философа формой выражения мысли, а также допущение, что он просто врет, оставим в стороне). По сути, у нас просто нет никакого способа проверить это соответствие слова и мысли. Поэтому и споры философов вечны – у них нет общего объекта обсуждения: каждый говорит о своем предмете, который находится у него в голове.
Конечно, споры не бессмысленны – каждый из спорящих что-то выносит для себя. Может зародиться новая идея, как изложить точнее, понятнее то, что лишь мыслится. А может и расшириться понимание, измениться картинка, что также может породить новую теорию.