Давайте так: у меня в голове есть мысль, я ее записал, вы прочитали, у вас появилась своя мысль. Она та же, что и у меня? Так будет только в том случае, если я подумал «дважды-два-четыре». А если это философская мысль? Вы всегда довольны изложением своей мысли в тексте, всегда считаете, что сказали именно то, что думалось? Если всегда, то это очень странно... В общем случае в качестве эмпирического факта можно принять, что не существует однозначной (логично-рациональной) связи между мыслью и ее знаковой фиксацией ни при выражении, ни при восприятии.
То понимание, то представление, которое предшествует моменту, когда вы открываете рот, начинаете стучать по клавиатуре или просто внутренне проговариваете слова обычно (и особенно у творческих думающих людей) намного богаче, содержательнее текстового результата. К этому выводу можно прийти даже просто исходя из понимания ограниченности языка. То, что в языке появляются новые слова, новые структуры именно свидетельствует о том, что язык лишь частично отражает богатство мышления. Как мучительно поэт подбирает слова... К чему он их подбирает? Значит, есть в нем нечто, что он хочет выразить словами, зафиксировать в тексте. И это нечто, что изначально не облечено в слова, исходно не является текстом. Иначе было бы просто: раз – и зафиксировал, записал в форме мысли-текста то, что существует в голове в виде мыслей-слов.
Конечно же, речь идет не о том, что я думаю одно, а пишу другое. Тут можно представить трехзвенную структуру. Во-первых, есть то, о чем я думаю – предмет, сложный многогранный и т.д., скажем, человек. Во-вторых, есть мое понимание, мое ощущение, мое видение, целостное (для меня) этого человека. Это мое понимание зависит от многих причин. У других оно другое. То есть соотношение предмета и его индивидуального представления (понимания) очень неоднозначное. Имея это понимание, я могу мысленно молчать или вести любую внутреннюю речь, скажем, читать стихи или считать, то есть не произносить никакого текста об этом человеке. В-третьих, есть мои высказывания о предмете. То есть иногда для себя, а чаще для других я пытаюсь выразить свое понимание словами. Это совсем отдельное усилие, которое может иметь разные мотивации и формы. Кто-то попытается зафиксировать свое понимание во множестве слов, характеристик и предельно логично обосновать их, доказать себе и другим, что они истинны, что соответствуют именно этому предмету. А кто-то родит несколько поэтических строк, которые выразят, зафиксируют понимание образа человека гораздо точнее, чем длинные логически обоснованные (рациональные) объяснения. Но в любом случае связь между пониманием и текстом также очень и очень неоднозначна. И не только потому, что кто-то лучше владеет языком, а кто-то хуже, а просто потому, что слова – это слова, а мысли (понимания, образы, ощущения) – не слова.
Конечно, в обыденной жизни все эти этапы переплетены, спутаны, запутаны. Но вы же философ, основная ваша задача – выявить чистое понятие, очищенное от примесей, бытовых наслоений. Так вот, чистым мышлением я бы назвал только мышление без слов. Вы же сами писали: я сначала представляю, а потом пытаюсь выразить словами. И продвигаете вы свое мышление не тогда, когда подбираете слова, а тогда, когда в вас появляется то, к чему вы подбираете слова, то, что вы потом хотите выразить словами. А уж от того, как вы это будете делать: выискивая причинно-следственные связи, опираясь на логические правила или ориентируясь на что-то неуловимое, на ощущение целого, гармонии, – от этого будет зависеть, получится у вас в итоге рациональный или иррациональный текст. Тут, конечно, многое зависит от предмета: если вы думали о механизме машины, то сам бог велел зафиксировать это представление рационально, а если вас не покидает мысль о любимом человеке, тот тут формулы, чертежи, логика – негодные средства выражения.
Конечно, во многом это проблемы терминологические: одно и то же понятие люди вправе называть по-разному. Но есть одно требование, которое, прежде всего, должно быть предъявлено к себе (тем более, если ты философ) – это единство терминологии: не надо называть одним словом разные вещи. В нашем случае не называть текст мыслью, а мысль не сводить к тексту. Не называть мышление рациональным, когда элементарно невозможно проверить, рационально оно или нет – логическому анализу подвергается только текст, а не мысли у меня или у вас в голове.