С помощью языка, мы говорим об объектах, которые выделяем с помощью Языка. И вот эта – через объекты – разомкнутость или наоборот состыкованность во времени языка и Языка дает нам минимальную осмысленность коммуникации и познания – превращение языка в Язык.
Мне очень нравится эта метафора, но чтобы провести различие между языком и Языком, у нас, кажется, нет средств!
Ну, на уровне метафоры (который, думаю, недалек от философского уровня) объяснить довольно легко: язык – это мой личный язык, то есть сплетение персонального лексикона и персональных смыслов, а Язык – это социумное понятие (весь лексикон и все смыслы). Связь между языком и Языком, естественно, не непосредственная, а через объекты: в детстве через такое опосредование выращивается индивидуальный язык, а в зрелом творчестве – развивается всеобщий Язык.
Насчет того, что бывает какой-то «личный язык», я глубоко сомневаюсь.
Разве это не очевидно? У каждого человека свой тезаурус, в точности соответствующий его действительности, ее объектному наполнению. Просто немыслимо говорить о тождественности индивидуальных языков при столь явном отличии количества используемых разными людьми слов и несовпадении их смыслов. В этом вопросе главное не путать тезис о наличии и различимости индивидуальных языков с утверждением их полного несовпадения – они сильно пересекаются, а потому вполне совместимы. То есть речь идет не о существовании некоего моего личного языка, обособленного от большого Языка некоего сообщества (это глупо), а о множественности реализаций большого Языка в частных воплощениях/проекциях. Каждый из нас говорит, описывает свою действительность именно на своем личном языке, а не на общем Языке. Если бы это было не так, то проблема коммуникации и не возникла бы – мы бы только поддакивали друг другу.
И проблема индивидуального развития субъекта, включая его частный язык, и проблема развития общего Языка могут быть описаны/поняты только при понимании разделенности и взаимодействия этих двух понятий (языка и Языка).
Но я бы предпочел тогда говорить не о множественности языков с маленькой буквы, а о множественности интерпретаций одного и того же общего Языка.
Понятие «интерпретация» тут (в обсуждаемой проблеме) не годится: оно подразумевает наличие установленной, фиксированной связи между интерпретацией и интерпретируемым и указание на того, кто делает эту интерпретацию – но такой фиксации нет в отношении Языка и языка. Человек не интерпретирует большой Язык в своем языке – для него они тождественны (ну если не учитывать знание о незнании терминов из каких-либо специальных областей). Человек слышит, понимает в Языке только то, что есть в его языке. При решении проблем истинности предложений языка (а они всегда предложения индивидуального языка) и коммуникации нам важно не знание того, что частные языки лишь проекции большого Языка, а понимание того, что частные языки выступают как самостоятельные, самодостаточные единицы, как целостности, абсолютно соответствующие индивидуальным действительностям.
Итак, именно понимание того, что каждый индивидуальный язык является целостным, полным, самодостаточным языком, на котором говорит и который понимает его владелец, позволяет нам говорить именно о языке, а не об интерпретациях большого Языка. Понятно, что это во многом проблема терминологии. Хотя не понимаю, почему мой индивидуальный язык не может называться словом «язык»? Да, он лишь часть большого Языка, но внутренне самосогласованная часть, позволяющая обозначить все различаемые мной объекты, выразить всю мою понятийную базу. Именно индивидуальные языки и являются реальными языками – на них говорят и пишут. А вот большой Язык является гипотетичным, условным, неявным.