Постоянно приходится сталкиваться с не то что упрощенным, а просто принципиально неверным истолкованием «эффекта бабочки»: его сводят к утверждению, что, дескать, самое малое возмущение (взмах крыла бабочки) может иметь глобальные последствия – вызвать торнадо или даже в корне изменить течение истории. Действительный смысл «эффекта бабочки», имеющий истоки в теории катастроф, становится понятным при правильном его формулировании: исходным событием, толчком к началу некоего глобального изменения может послужить малое возмущение. То есть, сколько бы бабочек ни махало крыльями по всей Африке, лишь одна из них может вызвать начало торнадо, который донесется до Флориды, и произойдет это только тогда и только в том месте, где уже созрели все условия для зарождения урагана. При лобовой интерпретации «эффекта бабочки» элементарно путают причинно-следственные связи: малое возмущение является не причиной глобального события, а лишь причиной его начала, а начаться оно может лишь тогда, когда уже существуют достаточные для этого основания, к которым бабочка не имеет никакого отношения. К примеру, можно, конечно, и убийство в Сараево считать причиной Первой Мировой войны, но понятно, что данное событие следует рассматривать лишь как причину начала войны, а все условия для самой войны на момент этого пускового события уже сложились.
По сути, обсуждать проблему «эффекта бабочки» в таком упрощенном, неверном варианте – все равно, что обсуждать, в каком месте появится первый пузырек при кипении или где в пересыщенном растворе начнется процесс кристаллизации, вместо изучения закономерностей этих физических явлений. (Хотя сама проблема влияния малых возмущений, безусловно, интересна.)
Следовательно, «эффект бабочки» не имеет ни малейшего отношения к проблеме вариативности путей истории – для обоснования возможности ветвления эволюции надо исследовать закономерность становления самих глобальных изменений, а не малозначимые события, послуживших причиной их начала. Нельзя же представить, что любая бабочка может так изловчиться, что на голом (любом) месте породить стихию. Ну и понятно, если уже «созревший» торнадо не начнется вследствие смерти одной бабочки, то причиной его станет взмах крыла другой бабочки или чих туземца, раздавившего первую.
Поясню сказанное еще на одном примере. Есть специфические состояния системы, изучаемые синергетикой, в которых возможно говорить о вариативности – эти сильнонеравновесные состояния с возможностью двух или более вариантов «исхода», и выбор между этими состояниями действительно определяется случайным событием. К примеру, в какой-либо африканской стране в 20 веке в период смуты в результате некой случайности страна могла перейти как на «капиталистический», так и на «социалистический» путь развития – буквально, подпасть под влияние СССР или США. Но опять же перед нами не какой-то произвол в истории, связанный со случайностью – переход осуществляется не куда угодно, а в два однозначно определенных до этого возможных состояния. То есть значимость случайности и здесь вторична. Более того, если рассматривать глобально статистический аспект, то эта случайность сугубо локальна – в целом распределение стран по двум противостоявшим лагерям вполне закономерно. Поэтому и в этом примере, то есть когда существует локальная вариативность, мы не можем говорить о вариативности истории в целом, а можем говорить лишь о механизме реализации статистического соотношения закономерно возможных состояний элементов системы.
Следовательно, все фантазии, основанные на «эффекте бабочки», исходят из допущения, что от взмаха крыла может произойти все что угодно, без учета элементарного соображения, что состояния системы в целом и ее элементов в большинстве случаев строго фиксированы, и случайность лишь обеспечивает статистически нужное распределение вариантов.