Давайте я постараюсь чуть сменить тон – действительно, мои тексты были слишком напористы. Да и ваши суждения о единственно верном способе восприятия и его описания в философии не вызваны желанием поучать, а являются элементарным результатом веры, уверенности, что именно так и должно быть. Вера слепа. Это не укор, не критика, а констатация.
Я несколько раз очень подробно и с разных сторон пытался представить вам мое видение Мира – мое Миро-воззрение. А вы, не найдя ему подходящего слова, названия, видать, так и не поняли. Неужели понимание сущности человека, его способа познания сводится к называнию его каким-либо словом, к классификации, к ранжированию? Есть, конечно, крайне примитивные случаи. Знаю много людей, которых я смело назвал бы материалистами: основной критерий – непоколебимая уверенность в рациональности Мира, в возможность все свести к причинно-следственным связям, включая мышление, представляемое сугубо как взаимодействие нейронов. Проще и с верующими людьми – их смело можно называть идеалистами, что они и сами делают.
Вот и судите: одним из главных моих познавательных оснований является убежденность в нерациональности Мира, несводимости его проявлений к причинно следственным связям, в относительности феноменальной и ноуменальной его явленности (или проще – относительности материального и идеального) и, более того, представление о принципиальной невозможности однозначного отображения, фиксации Мира в человеческом познании, а также понимание, что само мышление в значительной степени независимо от человека. С другой стороны, я человек неверующий, то есть не связываю нерациональную, идеальную, ноуменальную явленность Мира с неким особенным абсолютным субъектом, считаю, что таким выделенным субъектом является человек, если говорить о социумном познании, или любой другой субъект, относительно которого и для которого является Мир. Идеалист я? Может быть, субъективный? Нет – я не ограничиваю свое мышление отрицанием наличия Мира и объектов вне меня. Более того, я вообще не ставлю никого в центр Мира: ни Бога, ни человека, ни что другое. Можно, конечно, говорить о релятивизме моего мировоззрения, но и это будет недостаточно точно. Релятивизм сводится к формуле «можно так, а можно и сяк». Я же скорее придерживаюсь формулы «необходимо и так, и сяк». Кто-то может сказать, что на мою картину Мира повлияли восточная философия, различные эзотерические учения. Но это не совсем так – работая над концепцией распределенных во времени (темпоральных) систем (вполне рациональным конструктом), я обратил внимание на то, что полученные выводы во многом пересекаются с разными эзотерическими построениями. Но именно потому, что с разными и только в частях, не носящих атрибутивно-ритуальный характер, мое мировоззрение никак не назовешь эзотерическим. Хотя, как мне кажется, я в достаточной степени понимаю и эту сторону, этот способ, метод человеческого познания. Что еще осталось? Какие еще слова возможны? Может, подскажете? Но я точно не материалист, да и не идеалист…
Теперь про философию. Долгое время я был убежденным гегельянцем и считал основным предметом своих изысканий диалектику. Но время отодвинуло диалектику на второй план – теперь я ее трактую как один из способов познавательного мышления, одну из иерархически соподчиненных логик. Еще один мой философский интерес – эпистемология. Основные результаты моих исследований в этой области оформлены в работе «Интегральная эпистемология». В эпистемологии я не могу однозначно приписать себя к какому-то из известных направлений: я вижу ценные мысли и, на мой взгляд, явно слабые места и у Поппера, и у Куна и пр. И понятное дело, основной пафос моих эпистемологических построений можно выразить фразой «необходимо все», которую можно рассматривать как ответ на тезис «возможно все», сформулированный последним эпистемологом XX века Фейерабендом, выразившим в нем суть своей анархической эпистемологии.
К какой области отнести исследования в рамках эволюционной парадигмы, я не знаю. Это, безусловно, философия, поскольку текст впрямую не опирается на эмпирический базис, но, конечно, он близок к естествознанию – к биологии, физике, теории систем – со вполне верифицируемыми выводами.
И ясно, почему у нас с вами разговор не получается: вы хотите разговаривать с человеком о его мировоззрении с учетом его мировоззрения, а для меня самоценны мысли, логические системы как таковые. Я осознаю, что сейчас вы, скорее всего, поймете последнюю фразу про логические системы, как стремление урезать Мир до оных, свести его к ним. Отнюдь. В ней лишь констатация того, что и вы, и я, и все пишущие вынуждены продуцировать ограниченные, фиксированные тексты. Которые никак не исчерпывают ни нас, ни, тем более, Мир. Лишь частично отражают. И нам доступно лишь это отражение. А не мировоззрение, не содержание наших голов и, тем более, Мира.
По поводу текстов тоже все понятно. Для вас естественно стремление сцепить все мысли единой идеей, заставить их служить на благо этой идеи, вы поверяете каждый тезис на адекватность главному посылу. Я же вижу относительность, фрагментарность каждой мысли и ее осмысленность только и исключительно в конкретном месте логических построений. Это другой метод, другой способ. И понятно, что я скажу, что и ваш и мой методы не только имеют право на существование, но и необходимы. Вы вкладываете в текст свою душу, а я стараюсь оживить текст сам по себе, заставить его двигаться самостоятельно, без опоры на мою единичную случайную сущность. А по форме мои тексты, по крайней мере «Новации», уж точно ближе к строгим научным теориям, чем к этико-религиозным произведениям русских «философов».
Насчет привязывания философии к жизни вы ошибаетесь – жизнь «чистых» философов, к которым, по моему мнению, можно отнести представителей немецкой классической школы, была скучна и однообразна, без какого-либо намека на миссионерство и попытки решать судьбы мира. Они занимались тем, что им было дано, как и все ученые – физики, химики, биологи.
Что движет мной? Наверное, это можно назвать жаждой познания, счастьем познания, невозможностью держать в себе то, что каким-то образом в меня вселилось, вернее, к чему на время «прикреплено» мое феноменальное тело. Вот и в этом мы совершенно разные. Для вас философия миссия, способ разрешения собственных мучительных вопросов, борение. Для меня – счастье творчества, новационного продуцирования. Я, как понятно, вследствие своего Миро-воззрения, а точнее, отсутствия мировоззрения, не фиксирую состояние Мира в целом как трагическое. Мир таков, каков есть, и только наше воззрение дает ему оттенки, оценки. Это не значит, что я не переживаю несправедливость, несчастье, трагедии, свои и чужие. Я просто не занимаюсь психологией и не смешивают явления нашей частной социумной реальности с проблемами мироустройства, с философией. Именно поэтому многие мои философские тезисы приводят в возмущение «гуманистов», стремящихся проповедовать на тему, как все в мире должно быть хорошо и по-доброму.